Дорогой дневник

Сайт Livejournal.com, где любой желающий может за полминуты открыть собственный сетевой дневник (блог), за последние годы набрал почти 12 миллионов пользователей. Из них около 700 тысяч пользуются для своих записей кириллицей. И вот на прошлой неделе стало известно, что право на обслуживание русскоязычного сектора сайта — “Живого журнала” (ЖЖ) — получила российская компания SUP-Fabrik. Новость вызвала сильное беспокойство в среде российских блоггеров: ведь “Живой журнал”, который изначально был принципиально свободной информационной средой, по мере ужесточения цензуры (и самоцензуры) в российских СМИ превратился едва ли не в основную площадку публичной политической дискуссии. По степени оперативности ЖЖ все чаще сравнивают с новостными агентствами, причем не в пользу последних. Естественно, новость о том, что “хозяином ЖЖ” (что бы это ни значило) стало юридическое лицо, подверженное, вероятно, политическим рискам так же, как и любая российская компания, взволновала общественность. А тем временем в Москву приехал создатель Livejournal Брэд Фитцпатрик. Мы сидели под исполинским стеклянным куполом Смоленского пассажа, где SUP-Fabrik оборудовала себе впечатляющий офис, глядели на панораму Москвы и цедили кофе на американский манер из пластиковых стаканчиков.

— Скажи, как это все началось?

— Все началось 5 февраля 1980 года: тогда я родился. Это было в штате Айова, но мы вскоре переехали в Орегон. Отец у меня — инженер-электронщик, всегда был занят в индустрии производства чипов памяти.

— Забавно: с кем я ни разговариваю из людей, сделавших карьеру в сфере IT и Интернета, у них всегда или оба родителя, или по крайней мере один был “электронщиком”…

— Яблоко от яблони недалеко падает.

— Я знаю, что ты довольно много времени провел в Германии…

— Я жил в Портленде, штат Орегон, а сервер Livejournal работал в Сиэтле — ведь я запустил его в апреле 1999-го, когда учился в университете штата Вашингтон. И я подумал: если уж я все равно работаю удаленно, почему бы не съездить в Европу и не поработать оттуда? Но ничего толком не получилось — это было ужасно.

— Что, в Германии так плохо?

— Да нет. Оказалось, что на чудесный Дрезден, где я жил, толком нет времени. Livejournal к тому моменту (это было в 2002 году) стал совсем большим, и я целый день проводил за его поддержкой. Каждую минуту — новое письмо; каждые пять минут — письмо с виртуальным воплем “Почему не отвечаешь?” И так с утра до вечера. Впрочем, именно в то время Livejournal прошел критическую точку в развитии — он стал многоязычным сервисом, а до того ориентировался на американцев и на английский язык. Девушка, с которой я жил в Германии, перевела то, что было нужно, на немецкий. А на русский перевели добровольцы практически моментально после того, как я “бросил клич”. Вот как раз тогда, четыре года назад, я с удивлением подумал: “Ничего себе! Мой сервер популярен даже в России! Никак это настоящий успех!”

— А ты что, не рассчитывал на успех?

— На успех такого масштаба — нет, конечно, мне и в голову не приходило… У меня ведь и до того были сайты, но успех для меня измерялся в тысячах посетителей, а не в миллионах.

— Когда делаешь что-то для себя, всегда немного удивительно, если это может пригодиться многим…

— Вот именно. Я вначале вообще не думал, что этим кто-то еще будет пользоваться. Это был просто кусок кода, который работал на моем собственном компьютере, — таким образом я вел собственные сетевые заметки. Потом один приятель попросил у меня этот код, потом еще один. Да ладно бы они просто взяли у меня эту программу — они хотели получать и обновления, которые я потихоньку в нее вносил. И тогда я просто прикрутил к программе регистрационную форму и стал принимать пользователей на свой сервер — это было проще, чем возиться с раздачей программы. В общем, прошло всего несколько месяцев, а в Livejournal уже “сидел” весь мой этаж студенческого общежития плюс мои друзья в Портленде, плюс знакомые в Огайо. Вот так все и получилось. Я этому даже не особенно способствовал. Скорее наоборот — в какой-то момент сервер стал обходиться в сто баксов в месяц. Сто баксов! Для студента это деньги, между прочим. Livejournal вполне мог скончаться под грузом столь непомерной суммы.

— И что же?

— Я просто взял и зарегистрировал под Livejournal компанию. У меня уже была до этого одна фирма, так что дело знакомое. Тут есть две выгоды: под компанию проще собрать какие-то деньги и гораздо безопаснее защищаться, если кто-то захочет подать в суд на твое детище. Ведь в Штатах полно любителей подавать в суд (смеется). И пожалуйста — вот на счете компании 500 долларов, и больше с нее не возьмешь. В общем, я принял необходимые меры безопасности, в том числе и на случай банкротства.

— Но ты ведь в то время был студентом хорошего университета? Я вспоминаю звездную историю Google — администрация Стэнфорда достаточно серьезно помогала основателям компании Сергею Брину и Ларри Пейджу если не деньгами, так хотя бы помещением, техникой, доступом к Сети…

— Нет, в моем университете вообще не знали ничего о Livejournal. Я боялся бюрократических препон и оказался прав. А когда пару лет спустя, под конец учебы, представил этот проект факультету и обратился за некоторой помощью, то услышал, что это все не имеет отношения к предмету, который я изучал, — сomputer science (компьютерным дисциплинам). Так что о материальной помощи и речи быть не может. Точнее, может, но тогда придется пройти через ряд кругов бюрократического ада, чего мне вовсе не хотелось.

— Значит, это была только твоя компания, ты никому ничем не был обязан. Зачем же ты продал ее полтора года назад компании SixApart?

— У меня не было ни минуты на программирование! Ни минуты! А ведь я это люблю больше всего на свете. Я нанимал каких-то людей, решал проблемы, отвечал на вопросы, потом отвечал тем, кто возмущался, что я не ответил на их предыдущие вопросы; я доставал деньги, подписывал бумаги — а все самое интересное делали другие люди. Я все время не высыпался и был совершенно несчастен. Мне стало обидно — жизнь явно свернула на какую-то другую дорогу, на которую я совершенно не хотел вступать. И я понял, что вовсе не хочу быть бизнесменом.

— Но в таком случае обычно просто нанимают хорошего директора…

— А я не нашел хорошего директора. Кроме того, внимание SixApart меня слегка загипнотизировало — это была крупная, известная компания, и то, что они проявили к нам сильный интерес, мне очень польстило. Да и вообще — в водах интернет-бизнеса плавают гигантские акулы вроде Yahoo или того же Google, так что идея объединиться с собратом по блогосфере, чтобы не раствориться полностью в утробе какого-нибудь левиафана, показалась мне вполне удачной.

— Ты не чувствуешь себя в какой-то степени “убийцей журналистики”? Многие всерьез думают, что блоггеры со временем заменят собой журналистов.

— Нет, это вообще разные вещи. Блоггинг в лучшем случае — школа журналистики. Ведение сетевого дневника — это такой вполне субъективный разговор с самим собой или близкими людьми. А журналистика — достаточно приближенный к объективному способ донесения информации. Она отличается от блоггинга большей связностью, логичностью, большей “глубиной копания”.

— Символ Livejournal — козел по имени Фрэнк. Почему Фрэнк? И почему козел?

— Должен же быть какой-то символ! Хотя бы для того, чтобы потом не придумывать каждый раз новую идею для рекламы. Мы, я помню, сидели с приятелями в колледже и размышляли на эту тему. Но то ли мы устали сильно в тот вечер, то ли последняя бутылка пива была лишней, но в голову лезла какая-то ерунда. Например: “Livejournal — потому что тебе больше нечем заняться!” Остальные варианты и вспоминать не хочется. В общем, мы посмеялись, а потом просто залезли в диск с библиотекой рисунков и чуть ли не наугад ткнули пальцем — это оказался козел. Символ не хуже любого другого, но не ищи в нем особого смысла. Я знаю, что русских Фрэнк неизменно веселит, но для американцев слово “козел” не имеет никаких отрицательных коннотаций. То есть “козлом” у нас обзываться не станут. Вот “цыпленок”, скажем, — это действительно обидно.

— А чем еще отличаются русские от американцев? Я имею в виду Livejournal, разумеется.

— Никто из американских пользователей не может похвастаться, что его дневник читают тысячи людей. Это всегда либо небольшой кружок приятелей, либо блог — вообще способ семейного общения. Мои отец и мать, например, внимательно читают мой блог: я ведь живу в другом городе, и такой способ коммуникации ничем не хуже телефона. А блоги русского сектора ЖЖ представляются мне скорее набором СМИ разного масштаба и качества, чем полем для разговора с друзьями или родителями. И никакой поп-звезде, писателю или политику в Штатах не придет в голову завести дневник в Livejournal — у вас же, насколько я могу судить, это рядовой случай.

Забавная вещь произошла и со словом “friend”: если для американца оно по-прежнему означает “друг”, то для русского пользователя — скорее “читатель”. Для многих приращение числа “френдов” стало самоцелью: когда я собирался в Россию, то получил чуть не сотни предложений “добавить” кого-то “во “френды”. Для меня это звучит полной бессмыслицей: как я могу “включить в друзья” кого-то, кого совсем не знаю?

— А что ты дальше собираешься делать со своей жизнью?

— У меня нет определенных планов. Сейчас я с удовольствием работаю на SixApart, но потом, возможно, займусь консалтингом или опять заведу собственную компанию. Скажем, отчасти на основе того же программного кода Livejournal сделаю еще какой-то проект…

— Но разве код остался твоим — ведь все же продано?

— Э нет, программная часть не может быть продана, она построена на принципах открытого кода и никому не принадлежит. И не должна принадлежать. Это тебе не Windows.

— И с новой компанией ты снова попадешь в тот же “тупик менеджера”, что и с Livejournal?

— Я, наверное, не совсем ясно выразился. Сейчас слова “сделать компанию”, особенно в нашем бизнесе, подразумевают “…и продать ее потом за десять тонн баксов”. Меня это не очень интересует. На жизнь-то мне всегда хватит. Для меня сделать компанию — значит просто придумать что-то очень полезное, нечто, чем людям будет приятно и удобно пользоваться. То, что даст мне возможность заниматься любимым делом, — а проблемы менеджера решаемы: я ведь стал старше.